В декабре прошлого года отмечалось 25летие от начала самой кровопролитной войны в новейшей истории России, которая внесла коррективы не только в жизнь маленькой республики Ичкерия, но также изменила и всю Россию, — Первой чеченской кампании. 1 декабря 1994 года войска РФ были введены на территорию республики Ичкерии, которую в то время возглавлял бывший советский генерал Джохар Дудаев. Ичкерия с 1991 года стремилась к независимости и располагала большим количеством оружия, оставленным на территории республики после расформирования бывших военных частей СССР. До 1994 года Джохар Дудаев предпринимал всевозможные шаги для того, чтобы Ичкерия была независимой. В ответ на это Федеральный центр в Москве принял решение восстановить конституционный порядок в республике с помощью военной силы. Данная операция была названа контртеррористической операцией. Контртеррористическая операция, а де-факто — война в собственной стране, переросшая в настоящую полномасштабную войну, привела к многотысячным жертвам как среди военных, так и среди гражданского населения.

Ян Ружджиньский, комментируя причину своей поездки на войну в Чечне, сказал:

Я в 1994 году был корреспондентом издания Życie Warszawy в Москве и очень внимательно наблюдал и анализировал ситуацию, которая складывалась вокруг Чечни. Мною было написано множество материалов на эту тему. В тот момент, когда тучи над Чечней начали сгущаться и сторонники силового решения чеченского вопроса в Кремле взяли верх над демократическими силами и сторонниками мирного урегулирования, стало понятно, что будет война. Этот факт подтверждали также сообщения от чиновников из Кремля. И как итог 11 декабря Борис Ельцин подписал Указ № 2169 «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики».

[…]

Вся эта сложившаяся ситуация склонила меня и моих коллег из других изданий поехать в Ичкерию. Мы отправились в Администрацию президента Ельцина, где нам после некоторых бюрократических проволочек были выданы официальные пропуска, которые давали разрешение на въезд на территорию проведения контртеррористической операции. Ну мы и поехали. Добраться из Москвы до границ Ичкерии тоже не было легким заданием, сначала мы прилетели во Владикавказ и проехали по территории Осетии и Ингушетии к границам Ичкерии. Уже на территории Ингушетии ощущалось далекое присутствие войны. Но в итоге мы приехали в Ичкерию. Как оказалось, на месте «кремлевское разрешение» нам не много что дало, ведь власти Ичкерии не признавали его, выдавая свои разрешения, но и сами военные не всегда даже знали, что это бумажка с красивым штампом означает. И нам пришлось получать еще одно разрешения от властей Ичкерии.

Говоря о реакции воюющих сторон на иностранного журналиста Ян Ружджиньский рассказал:

Все чеченцы, с которыми мне удалось встретиться, очень позитивно воспринимали нас, иностранцев. Они нас встречали со всем кавказским гостеприимством. Мне кажется, они понимали, что мы это один из способов, чтобы их увидели и услышали, чтобы мир понял, что действительно происходит в Ичкерии. Они делились с нами последним, что они имели. Рассказ одного старого чеченца нас очень удивил. Он начал нам рассказывать, что польское сопротивление во время царизма вдохновляло чеченских бойцов, и что они вообще хорошо знают историю Польши. И именно благодаря чеченскому гостеприимству и помощи нам удалось посредством спутниковой связи устанавливать связь с Варшавой и другими городами. Благодаря этой связи я высылал материалы в Варшаву.

Однако реакция российских военных была разной. От абсолютно нейтральной до абсолютно недружелюбной и даже в некой мере враждебной. Был случай, когда российский офицер на пропускном пункте в Ингушетии не поверил, что наши пропуска настоящие, добавил, что он в данном месте самый важный, и он решает, что кому делать и куда идти. Однако по какой-то причине пустил нас далее, но начал стрелять у нас над головами, непонятно почему.
[…]

А второй случай мог иметь более печальные последствия. Когда мы уже покидали Грозный после новогоднего штурма, ведь нахождение там становилось все опасней, а связь устанавливать было все тяжелее, так получилось, что мы оказались вместе с беженцами, которые покидали город Грозный, в одной очень длинной колонне. По виду этих беженцев можно было понять все последствия и трагедию войны. Это было действительно очень жуткое зрелище. Мы, находясь в колонне, двигались в сторону Ингушетии, и в какой-то момент перед нами показалась боевая колонна российских войск, с танками, артиллерией и БМП. Все беженцы, остерегаясь последствий, свернули на обочины, пропуская эту колону. Колонна остановилась, и солдаты начали выходить из техники, наставив на нас оружие, они начали постепенно подходить. У меня тогда был фотоаппарат, я его поднял, чтобы сделать фото, но не сделал и может именно поэтому сейчас могу рассказывать эту историю. В тот момент, когда я начал поднимать фотоаппарат, сзади справа я услышал звук перезарядки затвора, и, посмотрев в сторону звука, увидел молодого российского солдата, которому, как мне показалось не было и 20 лет, он с трясущимися руками держал автомат, а по мешкам под его глазами было видно, что он несколько дней перед этим не спал. После исполнения команд, которые он мне и моим коллегам говорил, мы прошли процедуру досмотра и поехали далее. Но этот случай навсегда остался в моей памяти, ведь это мог быть последний снимок в моей жизни. Чуть позже я узнал, что в том самом месте через несколько часов солдатами были убиты несколько десятков гражданских жителей, беженцев.

Источник: ИноСМИ

Чечен Инфо