Примечание от редакторов Kavkaz Channel. Обратите внимание, что приведенная ниже статья была опубликована 4 мая 2011 года на abrorinfo.wordpress.com

***

Из книги ингушского писателя Иссы Кодзоева «Над бездной». Отрывок из книги незначительно изменен: в частности, шеф полиции Хамов — глава ФСБ РИ, Исмаил Домбаров — Увайс Евкуров.

Свой воскресный досуг главарь ФСБ России по Ингушетии Петр Иванович Хамов любил проводить в обществе молодых офицеров. Он был кумиром молодых. Особую отеческую опеку оказывал Петр Иванович Увайсу Евкурову и долговязому офицеру Степану Гусакову. Вот и сегодня они настроились на приятное времяпровождение.

Втроем они приехали в кафе, заняли кабину в дальнем углу. После нескольких рюмок коньяка, Хамов делался мечтательно-романтичным. Он рассказывал «молодежи» поучительные истории из своей жизни. Все эти истории были связаны со службой в российских силовых структурах. Ловля бандитов, бои в горах, погони, налеты, чины, погоны, приключения на ниве любви. Что только он не пережил, не перевидал! На десять жизней хватит.

Увайс Евкуров: А знаете, Петр Иванович, я убил бы этого человека, кабы не служба.

– За что же, любезный?

– Он рабом меня обозвал, тогда на квартире. По-нашему очень оскорбительно получается. За это слово смерть полагается!

Шеф ФСБ откинулся в кресле и захохотал.

– Пустое, любезный! Укус мышонка, попавшегося в капкан.

Это сравнение, столь не лестное для его оскорбителя, рассмешило и Увайса. И он засмеялся.

Подошел официант, который осведомил пирующих, что любимых папирос Хамова, к несчастью, в ресторане не оказалось. Прислуга приносила свои извинения.

– Сейчас же найду, привезу, – привскочил Увайс. – Я мигом!

Как любой горец он был услужлив, но не всем была понятна горская услужливость.

– Обойдется, – проворчал Хамов. – Подымим, чем Дьявол послал.

Но Увайс вприпрыжку мчался через кафе к выходу. Сел в такси и за полчаса изъездил полгорода. Нашел в одном захудалом ларьке папиросы, купил пять пачек и вернулся в ресторан. Был очень рад своей удаче, как подвигу.

Подходя к своей кабине, он слышал разговор шефа с Гусаковым. Упомянули его имя. Он бы не остановился, если бы случайно услышанная фраза не хлестнула по сердцу, как ветка по лицу.

– Истинно говорю, Степа, правильно сказал учитель: раб и есть раб!

«Как правильно? Как раб… Как?» – застряли у него в мозгу вопросы. Он замер от неожиданности.

– Я не понимаю Вас, Петр Иванович. В словах учителя нет никакой логики. Так, слова, сказанные в бессилии. Яд, да и все, – возразил Гусаков.

– Нет, не яд, а – правда. Логично. У Сурхо умная голова и отважное сердце. Тем хуже для нас. Мы должны заботиться о том, чтоб такие не жили.

– Не понимаю Вас. Вы не ответили, почему Евкуров – раб.

– А раб, потому что – раб. И все тут!

– Позвольте, тогда и я – раб. У нас ведь одна служба.

– Ты – одно. Он – другое. Ты по своему происхождению должен быть опорой Трону. Это твое дело. А он должен бороться против нас.

– Почему?

– Мы завоевали его Родину, тело его Родины, теперь стремимся покорить дух его Родины, ибо пока не покорен дух, победа сомнительна. Понятно? Отцы Увайса самоотверженно сражались против нашего нашествия. Их девиз был «Один против тьмы!» Это были рыцари, истинные рыцари Свободы, фанатики Свободы! А их потомок служит у нас, помогает нам покорять дух своей страны. Ну, как же не раб? Раб! Все они, которые служат у нас – рабы. Презренные рабы. Но они нужны нам, Гусаков. Мы должны окончательно повергнуть их Родину, их Мать. Пусть Евкуровы свяжут ее. Чтобы покорить, нам нужно ее унизить, чтобы унизить нужно изнасиловать. Это трудно сделать. Легче будет, если Евкуровы свяжут ее и кинут к нашим ногам. Увайсёнок этим и занимается, и подобные ему, Гусаков! Мы делаем великое дело. Ты пока этого не осознаешь. Ты не знаешь о глубине и величии этого дела. Зелен, ты, Степа. Ой, зелен!

– Я поражен Вашими словами, Петр Иванович, – тихо проговорил Гусаков, – ни от кого ранее такое слышать не приходилось.

– Об этом не говорят громко. Тогда у нас не будет таких услужливых рабов, как Увайс. Они этого знать не должны. Мы говорим им другое. Мы говорим, что они несут свет и цивилизацию в свой народ. Мы вбиваем им в голову, что несем им освобождение. И надо туманить им мозги, чтоб не подумали задать встречный вопрос: от кого освобождение? Так должны думать и Евкуровы-предатели и их народ. Это мы должны знать правду. Я посвящаю тебя. Я тебя выбрал. Ты мне нравишься. Нам, старшим, нужна смена. Однако, налей мне коньяку.

Донесся шум наливаемого коньяка. Увайс за портьерой вздохнул глубоко. Никак не усмирить в теле дрожь. И сознание, которое не хотело верить тому, что слышал. Он не спал. «Вот я: руки, грудь, погоны; там зал, пьяные, проститутки; а вот здесь в кабине… старый шакал наставляет молодого. Продолжай же, продолжай! Я, кажется, начинаю кое-что понимать»…

Он сделал вид и принял позу часового на посту, словно охранял важную особу, находящуюся в кабине, дабы не отвлекаться на случай, если вдруг кто-то из зала попытается заговорить с ним, и слушал. А разговор в отдельной кабине кафе продолжался:

– Продолжайте, Петр Иванович, я слушаю Вас. Мне интересно. Я как во сне. Но говорите яснее, я не всего понимаю.

– Степан, я давно к тебе присматриваюсь, и нахожу, что будешь прилежным продолжателем моего опыта. Сейчас, конечно, ты еще котенок, но я сделаю из тебя пантеру.

– Почему пантеру?

– Крокодила, удава, черт побери! Что тебе более по нутру?

– …?

– У тебя должен быть вкрадчивый, сладкий голос, располагающий к себе людей. Почерк работы, как поступь пантеры, гибкий, беззвучный, молниеносный. Ты должен уметь раскидывать сети, как паук паутину. Ты должен уметь обвиваться вокруг жертвы неторопливо, деловито, неминуемо, садистически. Да, да, не кривляйся – садистически. В нашей работе без садизма нельзя. Это – наша профессиональная болезнь. Все болеют ею. Жертва мечется. Ее терзает ужас. Она чувствует свою гибель. В глазах жертвы – обреченность. Это должно давать тебе наслаждение, страстное, физическое, ощутимое. Только тогда ты будешь ценным работником, достойной опорой Трону.

У нас много союзников. Это пороки людей. Мы должны опираться на них, надо научиться играть ими. К примеру, вот твой коллега Евкуров. В нем сильно развито тщеславие. Хвали его почаще, превозноси. А в нужную минуту «Кси!». Он бросится на родного отца с собачьей преданностью и волчьей яростью. Ни одному дрессировщику не удалось сделать пса из волка. А мы делаем.

Порок Увайса – тщеславие. Тщеславие его – наш союзник. Что глаза вылупил? Ты веришь Библии, нет? Верь! У Адама было два сына: Авель и Каин. Каин убил Авеля. Этому научил его Дьявол. Мы должны усвоить этот метод. Не самим убивать, мы будем учить убивать. Убивать не мясо, а душу. А душа у них крепкая, у этих вот кавказцев. Здесь надо сеять зло, неправду, жестокость, междоусобицу, разврат, все-все, что плохо, и убеждать, что это хорошо. «Разделяй и властвуй!» Понял? Это древнейший лозунг тех, кто хочет покорять. Это великий лозунг – «Разделяй и властвуй».

Дорогой мой наследник, учись сеять вражду. Я называю вещи своими именами. Чтобы стравить, навеки рассорить людей одной крови, нужно большое искусство. Нужна большая осторожность, тонкость нужна. Начинать нужно с еле заметных нитей. Это, если, например, взять двух слепых. Ударить одного, потом другого, потом свести их. Они будут тузить друг друга. Это – слепые. Тот, кто в неведении, тоже слепой, и народы в неведении – тоже слепые. Как стравливать народы? Осторожно. Тихо. Если народы узнают об этом, проиграем мы, Империя наша, Царствующая Элита, ты и я. Это власть наша, Третьего отделения, ее резидентов на местах, ее осведомителей. Это огромный спрут с десятками тысяч щупальцев. Щупальца не только обхватили, но и пронизали Империю. Мы пьем живую кровь. Мы царствуем… Хе-хе-хе! Да, не туда, кажется, заехал. Как организовать народоубийство, вернее взаимоубийство народов? Примеры приведу… Навек разорван мир между осетинами и ингушами. Это мы сделали. Они теперь режут друг друга. А мы приходим и ругаем их за то, что они ужиться не могут. Мы, как старший брат, пошлепаем их за шалости. Но можно так «шлепнуть», что печенки отлетят. Ты же понимаешь, о чем я говорю… Грузины – армяне, армяне – азербайджанцы на сегодняшний день ненавидят друг друга. Наши люди сделали эту большую работу. Сейчас разработан план столкновения между Грузией и народами Северного Кавказа: ингушами, чеченцами, дагестанцами, адыгами…

В начальной стадии параллель: грузины – дагестанцы. Робкие шаги сделаны, осторожные шаги. Недавно в одном грузинском журнале мы опубликовали статью. «Автор», как бы случайно, упоминает такой «факт», как по приказу Шамиля горцы делают набег на Грузию. Пишется, что «горцы насиловали женщин, брали в плен мужчин, а дети затаптывались под копытами коней». Потом послесловие, что «это было давно, в другое время. Сейчас все живут в дружбе и братстве в единой России». А страсти будут кипеть, Гусаков, ой как будут кипеть! Мы со временем подбросим еще чего-нибудь – какой-нибудь «исторический факт», если найдется, а нет – не беда: у нас есть тайные институты, которые вырабатывают, создают такие «факты». Там ребятишки работают с фантазией!

Ложь, пущенная через прессу, становится правдой, ее принимают за правду. Так в чем же дело?! Создавай, выдумывай, печатай. Кто усомнится в достоверности, того в тюрьму. Как он смеет? Он враг цивилизации. Он опасный рецидивист. Он вреден обществу. Смерть ему!.. Снова мы отошли от главной линии, Гусаков. Я увлекаюсь. Здесь, на кавказском фронте, главная задача наша – сделать так, чтоб не было двух народов, уважающих друг друга, симпатизирующих друг другу.

Эти кавказцы очень трудно поддаются обработке. Твердый материал. Но, уж коли изваял что из этого материала, то капитально. А наши «ваятели» мастера своего дела! Там такие головы сидят!

Он выпил и задумался…

Евкуров стоял с широко раскрытыми глазами, превратившись весь в слух. И снова монотонно-назидательный голос продолжал:

– Дорогой мой наследничек, тебе надо знать, что жизнь народа, как и человека, имеет много аспектов, в ботаническом смысле. Чтоб сделать из народа желаемое, нужно изменить все стороны и формы жизни. Методически, постепенно, но упорно влиять на все, изменять все. Кровь, язык, религия, традиции, быт, психология, даже облик их земли должны подвергнуться изменениям. У этого племени сильная кровь. В борьбе против крови мы пока не преуспеваем. Ведутся тайными институтами исследования, делаются опыты. Данные этих исследований обнародованы не будут. Это тайная наука, это наука УНИЧТОЖЕНИЯ всех народов и языков без видимого террора, без объявлений войн. История показала, что обычным оружием уничтожения не добьешься. Приходится прибегать к другим способам. Если не удастся народы убить, надо их вобрать в себя… съесть, переварить.

Видишь ли, чем кровь устойчивее, стабильнее, тем жизнеспособнее народ. Чистота крови влияет на внешний облик народа, на его духовные качества. Ты не замечаешь, что все почти они красивы. У них много общего в облике: слегка смуглый цвет кожи, орлиный нос, четкие черты. Почти все кавказцы имеют выразительные лица. В борьбе против крови у нас выработана программа. Она разделена на две стадии. Первая стадия – внесение более 50% другой крови. Вторая – полная ассимиляция.

Теперь о темпераменте крови. Мы учитываем, что он горячий, вспыльчивый, сильный. Этот темперамент дает сильное потомство кавказцу. Их темперамент подобен огню. Ему надо помочь вырваться на волю. Получится пожар, в котором погибнет сам хозяин очага. Прием древних тиранов – секс и вино. Наводните эту страну женщинами легкого поведения. На работу их везите, гоните насильно, романтикой гор заманивайте, деньгами, чем хочешь, но побольше. Мы уже каждый год возим сюда с разных концов России по несколько тысяч государственных проституток. Эта армия призвана задушить в объятиях, ощипать, уничтожить Кавказ. То, чего не смогли сделать Ермолов и его последователи пушками и пиками, сделают веселые девочки в постели. Секс и вино примет здесь такие размеры, что представить себе трудно. Мораль, обычаи, религия, устои, характер, психология – все пойдет прахом.

Дальше слушай. Мы должны отнять у них родной язык. Но мы не можем запретить говорить на нем. Пусть говорят, пока. Учти, что надвигается эпоха Прогресса. Прогресс немыслим без образования. Вот этот прогресс поможет нам лишить их родного языка. Мы им дадим образование. Откроем широкую сеть школ начальных, средних и высших. Дело надо поставить умно.

Я предлагаю это сделать по такому плану: мы откроем школы на родных языках, начальные и средние. Окончив их, кавказец пожелает учиться дальше, но он не сможет сдать экзамен из-за незнания русского языка. Все ведомства будут говорить на нашем языке. Он не сможет там работать. Вывод: окончив школу, кавказец потеряет дальнейшую перспективу. Тогда сами кавказцы начнут требовать школы на нашем языке, на языке их господ, на языке их хозяев. «Идя навстречу требованиям населения», мы откроем для них другие школы, из которых родной язык будет изгнан.

Наряду с этим мы должны нанести мощный удар по их психологии, по их рыцарскому характеру. Сейчас из тысячи один кавказец способен на донос. А надо, чтоб большинство, все, все были доносчиками. Добьемся всеобщего недоверия друг к другу. Сын должен доносить на отца. Отец – на сына. Жена должна быть осведомительницей мужа. Брат будет следить за братом. Сперва они будут оглядываться по сторонам произнося   правду. Потом, из-за страха, они вообще перестанут говорить правду. Потом будут нарочно врать, льстить, чтобы их не занесли в черный список. Потом перестанут думать о правде. Ложь вселится в их сердца, в кровь, в душу. Пройдет время, и они будут врать, думая, что говорят правду. Вот это будет ПОБЕДА!..

У нас хорошая сеть доносчиков, за счет так называемой интеллигентской верхушки, предательской по сути, элиты чиновников. В эту сеть входят все, кто хочет добиться высокого положения. Хочешь портфель – доноси. Откажешься – не продвинешься. Каждая ступенька карьеры – серия доносов. Со временем мы создадим привилегированную элиту из доносчиков. Она будет нашей опорой. Это будут люди, гордящиеся своей подлой сущностью. Уже сейчас мы имеем из их крови людей, идейно предавшихся нам. Как вор знает ворьи следы, так и им лучше знать пути их этнического уничтожения.

Увайс не в силах был больше стоять на ногах. Но он хотел слышать все, все, что скажет этот Дьявол. Он пошел в зал, выпил воды и вернулся к месту…

Чувствовалось, что главарь ФСБ России по Ингушетии пьянел. Его выдавал голос и заплетающийся язык. Опьянение не затуманивало его сознание. Он никогда не терял контроля над ним. Опьянение давало грубость речи и манерам – то, что было заложено в нем от природы. В трезвом состоянии он был сухо вежлив. Обуздывая свою дикарскую природу, он пытался выглядеть воспитанным человеком. Опьянение сбрасывало маску добродетеля. Шеф обнажался.

– И все же я хочу спросить Вас: неужели Вы столь плохого мнения о тех кавказцах, которые служат у нас? Ведь среди них есть люди больших чинов.

Стол грохнул от удара кулака, бокал зазвенел, покатился по столу, упал и разбился…

– Осел! Я целый вечер твержу тебе, что они свиньи. Грязнейшие из свиней. Нет. Они хуже. Пре-зер-ва-ти-вы они! Говорю тебе: это политические пре-зер-ва-ти-вы! Почему? Мараются они, а удовлетворение получаем мы. Что делают с ними, когда интимный акт окончен? Выбрасывают!.. Ха! Большие чины! Ха! Ха! Ха! Резинки тоже бывают больших размеров. Не знаешь этого? Обратись к медицинскому справочнику…

Увайс чувствовал в самом сердце невыносимую боль. Каждая клетка его тела была унижена, уничтожена, оплевана. Сознанием подавил  он желание ворваться в кабину и изрешетить их пулями. Этого было мало, так мало. Надо что-то делать другое, большое. А что?.. Сурхо? Да, Сурхо. Только Сурхо…

Он очутился в зале, рухнул на стул обессиленный. Руки тряслись, по телу проходила дрожь, судороги. Долго не мог успокоить свои нервы. Как пойти к ним? Ненавидеть их и разговаривать с ними спокойно? Но надо.

Папиросы он бросил в урну. «Я старался. Не дам их»… Он направился в кабину.

– О, где ты запропастился, добрый молодец? Нашел-таки?

– Нет, – грубо ответил Увайс.

Шеф не понял тона, мол, сердится на неудачу.

– Ничего, не огорчайся. Обойдусь…

IV

Скрип двери удивил Сурхо: в воскресенье начальства в тюрьме не бывало. Дверь раскрылась настежь. В дверях стоял Увайс. Он был красив. Только лицо было бледное, страдальческое. Узник залюбовался им. Но, опомнившись, сделал мысленно себе выговор, гневно чиркнул спичкой, закурил.

Офицер прошелся по камере и сел рядом с узником на тюремное ложе.

– Здравствуй, Сурхо!

Узник отодвинулся, удивленный и голосом и поведением офицера, однако не ответил.

– Правильно. Таких как я не стоит приветствовать. Но я хочу, чтобы ты мне поверил. Нет, нет, Сурхо, подожди. Послушай меня…

И он начал подробно рассказывать все, что слышал в тот вечер. Более часа Увайс мучился, переживая снова все то, что ему пришлось пережить за последние дни. Тени душевной борьбы отражались на лице в то время, когда он рассказывал. Ему было тяжело. Несколько раз он делал вынужденные паузы, хватался рукой за грудь – острая боль в сердце мешала ему говорить. Состояние его лица менялось, выражая ответные чувства, на им же повествуемое. Иногда оно становилось по-детски жалким и обиженным, иногда наивно-удивленным, а иногда гнев сводил его скулы и он говорил тихо, полушепотом, вперемешку с рычанием ада, который клокотал у него в груди.

Обессиленный он откинулся к стене на тюремную подушку своего соотечественника.

– Вот все, что я слышал от старого Дьявола. Что ты думаешь?

– Что я думаю? – крикнул арестант, двумя прыжками подскочив к нему. – Что я думаю?! А что ты думаешь? Доволен ли ты той ролью, которую тебе уготовил Тиран в «великом деле» уничтожения родного народа? А?! Может чином повысят тебя? Как это выразился твой главарь по этому поводу?.. Миссия не малая! Добро бы уничтожить только один народ. Свой народ. Не-ет! Все народы кавказские… всем приговор вынесен: и северным, и южным. Из тебя бы получился отличный швейцар в «Директории» Грибоедова. Антропологический экземпляр… Вот, мол, колонисты, смотрите, это представитель вымершей расы, чистокровный кавказец вайнахской ветви. Не хочешь? Тогда будь проводником. Будешь водить «любителей древности» по нашим ущельям к фамильным замкам предков, чтобы сытые, разжиревшие, скучающие потомки тех, кто нас погубил, могли наслаждаться зрелищем «дикарской цивилизации». Ты будешь ставить им палатки у развалин наших башен… Их самолюбию будет льстить, что они предаются бесстыдным наслаждениям в наших родных горах, они будут сходиться в эти ущелья, как змеи на свои свадьбы. Они тебя стесняться не будут: ты же всего-навсего услужливый «туземец», у которого ничего не должно быть, кроме услужливости. Тебе предложат спеть какую-нибудь народную песню. И если хорошо споешь, будут аплодировать тебе со своих лож. Чудесная перспектива!..

Слова хлестали сердце Увайса беспощадно, как молнии. Они вызывали муки, страшные муки. Окровавленная душа его просила пощады, но не было пощады…

Учитель перестал трясти соотечественника. Он, еще не приходя в себя, с каким-то непонятным удивлением и интересом начал внимательно рассматривать слезу, которая скатывалась по щеке собрата. Взором проследил ее путь и, когда она расплылась в уголке губ, отпустил ворот, отошел к окну. В камере воцарилась глубокая тишина. И, вдруг, как крик отчаяния:

– Значит, мы обречены?

– Это – приговор Тирана. Но есть еще мы, и наша кровь еще жива!

– А что нам делать?

– Бороться! – ответил учитель, резко повернувшись.

– Бороться… Бороться! Правильно, – бороться! Я не смогу ничего другого делать. Я или Они… Мы или они, Сурхо. Пошли, уйдем в горы наши, в леса. Мы им покажем…

– Нет, Увайс, абреков век ушел. Сейчас по-другому надо действовать.

– Ты знаешь, что делать, Сурхо? Я с тобой. Я твой брат! Я тебя нашел!..

Отрывок рассказа «монолог дьявола» из книги писателя Иссы Кодзоева «Над Бездной» незначительно подкорректировал Иса Евкуров

Источник: Kavkazchannel.wordpress.com